НЕБО   Петербург 

≡≡≡ СОЛНЕЧНАЯ СИЛА / Константин Бальмонт

Солнце, Луна и Звёзды, непостоянные цветы синих лугов Неба, всё же, в изменчивости своей расцветающие постоянно всё новыми и новыми содвигающимися узорами, суть небесные факелы-водители, лампады-указательницы, действующие на глядящее в веках человеческое сознание тем сильнее, что не видна рука, их ведущая, или нет никакой руки, их ведущей; и движущиеся эти небесные цветы, непохожие на неподвижные цветы земные, и однако с ними сродные, заставляя человеческую мысль расцветать, и гореть, и гадать, и угадывать, делают её многосветной и творческой.

Солнце, Луна и Звёзды. Молния, пламя вулкана и лесной или степной пожар, а из него — путями изумительных мгновенных пониманий — вся изумительная бесконечность человеческих огней. Дозорные костры, головни тайных ям, факелы пещер, отнятых у зверя, жаркое пламя кузниц, огонь поджигателя, непогасающее горенье святилищ, световые хохоты в хрустальных люстрах, длинная тонкая свеча перед иконой...

Жизнь всегда сильнее Смерти, потому что всякое разрушение ведёт лишь к новому творчеству, потому что шесть месяцев зимы, сто лютых морозов, и тысячи миллионов снежинок, и несосчитанные вёрсты снега и льда — бессильны умертвить одно малое зёрнышко, которое обернётся зелёным стебельком и расцветёт фейной звёздочкой незабудки, и маленьким солнышком лютика, и прохладною малой луною купавы, когда непостоянное Солнце, и переменчивая Луна, и дрожащие звёзды вспомнят о постоянстве и, неизменно, снова захотят играть в Весну.

Как не властны над малым зерном все ужасы зимы, так человеческое Я сильнее всей безграничной Вселенной, ибо из всех её дружеских и вражеских сочетаний оно извлекает свою мысль и мечту. Из хаоса строит гармонию. Глыбы камня превращает в Египетские, и Вавилонские, и Мексиканские, и Эллинские храмы. Из грязи делает свои человеческие ласточкины гнезда. Войну превращает в поэму. Из тоски создаёт музыку. Боль показывает как картину. Безгласное нутро животного обращает в рыдающие струны скрипки. Добывает в горах и по руслам рек солнечные зёрна и слитки, называющиеся золотом...

Кто хочет победить и умеет хотеть, тот не победить не может. Каждое явление через полноту своего выявления неизбежно ведёт к новому, а новое по змеевидной линии, неукоснительными путями спирали, увлекает всё живущее от пылинки до Солнца, в Звёздную бесконечность...

Ход вещей этого мира предопределён Солнцем, и ещё в младенческие свои дни я доверчиво предал свой дух этому Высокому Светильнику, увидав, как серые обои на стене превращаются в полосе солнечного луча, и серое делается золотом, а тайное становится лучезарно-явственным.

Солнце — мужское начало Вселенной, Луна — женское. Звёзды — несчётные цветы небесных прерий, световая зыбь ковыля бесконечных вселенских степей. Каждый человеческий Он есть сын Солнца, хоть часто этого не знает. Каждая человеческая Она, каждая девушка и женщина, есть дочь Луны, хотя бы стала отрицаться. А дети и старцы — это звёздные цветы, это звёздные переклички, световая игра и белое мерцание, средь угольных провалов обетованная дорога, белое предчувствие Млечного пути.

Солнце сильнее всех и всего. Оно велит бросать копьё. Оно пронзает глубину земли. В его отсветах блещет лезвие топора, прорубая просеки. Оно растапливает воздух, чтоб в нём любились. Оно вцеловывает хруст и сдвиг в многовёрстные полосы льда, мертвящего реку, и каждая мчащаяся капля водополья исполнена того же красивого творчества и той же оргийной пляски, с которой носятся над русским прудом ласточки, побывавшие в Египте, и дружатся хороводы девушек, вакханок всех стран, и гулко мелькают, вверх и вниз, творя и сотворяя, миллионы молотов несчётных кузниц.

Солнце — гений превращения, как Луна — гений преображения, как Звёздный сонм есть вселенский клич световых голосов, Океанический гул Запредельности.

Солнце — огонь. Луна — свет, Звёзды — сияние. Солнце — горячий костёр, Луна — застывшее пламя, Звёзды — неумолчное Пасхальное благовестие. Как ни странно может показаться с первого взгляда, между светом Солнца и светом Звёзд нет для меня противопоставления, ни даже различия по существу, разнствование качественное, противопоставление двух начал, несродных и несоизмеримых, но создающих в двойственности одну поэму. Это — Огонь и Влага, Мужское и Женское. В их вражеском и несоразмерном соприкосновении, во встрече нетворческой и неблагословенной, возникает пожар или поток. Встреча же дружеская Мужского и Женского, соприкосновение священное Огня и Влаги, создаёт через Поэму Любви, Поэму Жертвы благословенное вознесение жертвы Верховным Силам, не устающим нами петь, через нас достигать, нашими зрачками гореть, всё живое и мёртвое или кажущееся мёртвым слагать в высокую Мировую Драму...

Солнце так же неизбежно в дне, как Звёзды — в ночи. А Луна приходит и уходит. Луна бывает и не бывает. Луна принимает различнейшие лики, она таинственное избрала своим основным качеством, недоговаривание перед полным признанием, ускользание за полнотою счастья, соседство Смерти, союзничество Ночи, капли росы на цветах, змеиные шорохи в травах и те лики страсти, которые боятся дневного света.

Когда я смотрю на многозвёздное небо, я вижу там неисчислимые горения отдельных солнц, но я не вижу там маленьких лун, как на лугу в толпе играющих детей я не различаю мужского и женского, я не вижу мальчиков и девочек, а лишь детей, — и в этом нет противоречия, у звёзд есть сходство и с Солнцем и с Луной, но всё же маленькие солнца они, а не маленькие луны, ибо в детях, как в детях, нет змеиных элементов сладострастия, а лишь световые зёрна и смешинки страсти.

Древние мексиканцы, называвшие Вечернюю Звезду — Отошедшее Солнце, смотрели на звёзды как на ночную ипостась Солнца. Все Звёзды они делили на три разряда: Цитлаллин, Неподвижные звёзды, кружочки наполовину красные, наполовину белые; Цитлальмина, Кометы, кружочки со стрелой; Тцонтэмокуэ, или Тцинтциминэ, Планеты, лики богов в повороте, с крылом на головном уборе. Красная страсть, кончающаяся белым созерцанием, или белая Смерть, переходящая в красную Жизнь; стрелы, меткие солнечным зрением и остриём рождающие красные цветы; устремлённые профили богов, крылатые "Лечу" и "Хочу" — это всё дневные лики, чуть соприкасающиеся с Ночью. И не странно ли, что как Звёзды неба не любят страстной Луны и скрываются в Полнолуние, так земные звёздочки, ночные светляки, угашают свои фонарики в Лунном свете.

Луна, Лобзание, Снег, Молитва — четыре угла Чертога Серебряного, в котором любят и умирают.

Солнце, Кровь, Гроза и Жертва — четыре угла Золотого Чертога, в котором любят и живут.

≡≡≡ ПОМНИШЬ ЛИ ТЫ?
Лирический гимн Петербурга

/ муз. Дмитрий Шостакович, сл. Руслан Богатырев (2018)
/ исп. Руслан Богатырев и Московский камерный ансамбль "Благозвучие" (BELSONECO, п/р Р.Богатырев): Юлия Туляева (скрипка), Владимир Гапонцев (гитара), Александр Новиков (фортепиано).

Этот вальс мы с ансамблем "Благозвучие" неоднократно исполняли в своих концертах. И лишь в конце 2019 г. записали его в студии в вокальном и инструментальном вариантах. Лирический гимн Петербурга.

—
На музыку Лирического вальса к джазовой сюите No.2 Д.Д.Шостаковича. Вальс, написанный ещё 1938 г., получил известность на Западе благодаря случаю: в прокат вышел фильм Стенли Кубрика «Широко закрытые глаза» (1999), где вальс Шостаковича полностью прозвучал в финальных титрах.

В СССР он впервые, пожалуй, достиг широкой публики благодаря фильму Михаила Калатозова «Первый эшелон» (1955). Но всё же так и остался эпизодом.

Вальс более чем достоин того, чтобы зазвучать не только в традиционном инструментальном варианте. Петербург/Ленинград был родным городом Д.Д.Шостаковича. Потому слова я посвятил именно Петербургу, добавив немного стилизации под Александра Блока. Идею дали эти две его строчки:

Помнишь ли город тревожный, Синюю дымку вдали?  / А.Блок, 23.08.1899 /

Я планировал изначально лишь три куплета, но аранжировщик в инструментальной фонограмме (до исполнения ансамблем) сделал "лишний". Пришлось дописать ещё один куплет, про сумерки белых ночей.

В тональности оригинала Д.Д.Шостаковича (ре минор). Музыкальная форма подобрана особая: чтобы сбалансировать вокальную и инструментальную части и сделать кульминацией именно инструментал.

Помнишь ли ты этот город над сонной Невою? Помнишь ли ты эту синюю дымку вдали? Здесь под луною спят корабли... Помнишь ли ты гордых чаек полёт белокрылый? Помнишь ли ты златоглавых церквей купола? Как в Нижнем парке липа цвела? Помнишь ли ты, как нас ангелы в вальсе кружили? Помнишь ли ты эти сумерки белых ночей? Как ворожили нас блики свечей?.. — Помнишь ли ты этот город над вольной Невою? Помнишь ли ты эту синюю дымку вдали? Здесь под луною спят корабли...