Сын голубой высоты Николай Гумилев

 

img_preview

Руслан Богатырев // Сольный web-альбом «Николай Гумилев. Сын голубой высоты» (2019)

Аранжировка: Олег Князев, Сергей Каминский / Дизайн обложки: Анна Байбакова.
Дата выпуска: 26 августа 2019 г.

I. Еще не раз Вы вспомните меня

 1. Сын голубой высоты(муз. Игорь Двуреченский)/ пейзаж
 2. Рыцарь счастья(муз. Валерий Агафонов)/ фильм-романс
 3. Иногда я бываю печален(муз. Ольга Никитина)/ фильм-романс


II. Ты помнишь дворец великанов?

 4. Золотой небосклон(муз. Петр Гапон)/ фильм-романс
 5. Дремала душа, как слепая(муз. Герольд Китлер)/ фильм-романс
 6. Я не буду тебя проклинать(муз. Василий Агапкин)/ фильм-романс

III. Ты явилась слепящей звездою

 7. Рай(муз. Ольга Никитина)/ фильм-романс
 8. Девочка(муз. Ольга Никитина)/ фильм-романс
 9. Только дождь(муз. Ольга Никитина)/ пейзаж


IV. Печальная девушка, белая птица

 10. Белые крылья(муз. Мануэль Алехандро)/ пейзаж
 11. Ночные озера(муз. Евгений Дога)/ пейзаж
 12. Завтра и вчера(муз. Роберто Карлос)/ пейзаж


Жертвой будь голубой, предрассветной.
В тёмных безднах беззвучно сгори…
И ты будешь Звездою Обетной,
Возвещающей близость зари.

/ Николай Гумилёв, 1905 г. /

В своей книге «О рождении трагедии» молодой Фридрих Ницше воскресил из греческой античности колоссальные образы двух главных эллинских божеств — Аполлона и Диониса. Образы эти удивительно ярко и полно воплощают два полярно противоположных мироощущения, с которыми живёт человечество и которые непрестанно борются друг с другом. Два божества, которые не могут существовать друг без друга.

Аполлон: подлинная жизнь как обманчивое покрывало сновидений. Утончённость, изящество, высота духа... Но это иллюзии. Этот солнечный бог околдовал человека, дав ему «анестезию» гармонии. Ни бездн, ни ужасов реального мира. Светозарность вечности.

Дионис: варварский, дикий бог, который вторгается в царство безмятежности и душевной гармонии. Вечно страдающий и воскресающий. Его буйное исступление рождает новые миры. В нём и заключена истинная сущность жизни. Он касается души человека, застывшей в ужасе перед бездной. Человеку открывается новый путь к преображению, к первоединому бытию. В человеке возникает сверхприродное. Он бог и властелин.

Николай Гумилёв в музыкальной оправе кармен-романсов, где доминирует выразительное распетое слово: стихия чувств Диониса в изяществе форм Аполлона. Вечная радость бытия. Душа человеческая, замирающая перед раскрывшеюся бездной.

12 кармен-романсов вместили в себя 24 стихотворения Николая Гумилёва из 8 его прижизненных сборников, а также 7 новых фильмов-романсов, созданных на основе фондов «Мосфильма» и «Ленфильма», лучших экранизаций произведений И.С. Тургенева, А.Н. Толстого, М.А. Булгакова, А.Р. Беляева, А.С. Грина...

Николай Гумилёв. Жизнь стиха (1910)

Происхождение отдельных стихотворений таинственно схоже с происхождением живых организмов. Душа поэта получает толчок из внешнего мира, иногда в незабываемо яркий миг, иногда смутно, как зачатье во сне, и долго приходится вынашивать зародыш будущего творения, прислушиваясь к робким движениям ещё не окрепшей новой жизни. Всё действует на ход её развития — и косой луч Луны, и внезапно услышанная мелодия, и прочитанная книга, и запах цветка. Всё определяет её будущую судьбу...

Прекрасные стихотворения, как живые существа, входят в круг нашей жизни: они то учат, то зовут, то благословляют; среди них есть ангелы-хранители, мудрые вожди, искусители-демоны и милые друзья. Под их влиянием люди любят, враждуют и умирают.

Александр Блок. Записные книжки (1906)

<...> Никакое художественное произведение не может быть создано без объективности, без чисто беспристрастного созерцания. Шиллер описывает процесс своего творчества: состояние, предшествующее акту творчества, — но ряд проходящих образов и мыслей, а музыкальное настроение. Когда проходит известное музыкальное настроение духа, является уже поэтическая идея. Тождество лирического поэта с музыкантом.

<...> Можно так определить лирического поэта: сначала он, как художник в духе Диониса, совершенно сливается с первобытно-единым, его скорбью и противоречием, снимает с него копию посредством музыки, если только эта последняя по справедливости считается эхом мира и снимком с него. Затем эта музыка, как бы в символическом изображении, видимом во сне или под властью сна, относящегося к искусству Аполлона, является ему в видимых образах. Художник отрёкся от своей субъективности ещё при той стадии творчества, в которой действовало влияние Диониса.

<...> Лирический поэт, как гений в духе Аполлона, объясняет музыку посредством изображения воли, между тем как сам он, освобождаясь от алчной воли, наслаждается светлым, чистым, незатемнённым созерцанием.

<...> Символика музыки, понятная всем людям, никоим образом не может быть исчерпана речью. Сущность музыки не выразить словом.

Анна Ахматова. Записные книжки (1958-1966)

<...> Я знаю главные темы Гумилёва. И главное — его тайнопись.

<...> И поэзия, и любовь были для Гумилёва всегда трагедией. Оттого и «Волшебная скрипка» перерастает в «Гондлу». Оттого и бесчисленное количество любовных стихов кончается гибелью (почти все «Романтические цветы»), а война была для него эпосом, Гомером. И когда он шёл в тюрьму, то взял с собой «Илиаду». А путешествия были вообще превыше всего и лекарством от всех недугов.

<...> И донжуанством и странствиями он лечил себя от того смертельного недуга, который так тяжело поразил его и несколько раз приводил к попыткам самоубийства. В сущности, всё рассказано в стихах всеми словами, такой молодой и неопытный поэт, конечно, ещё не умел шифровать свои стихи.

<...> Его книги стоят дороже всех остальных, их труднее всего достать. И дело вовсе не в том, что он запрещён — мало ли кто запрещён... Гумилёв — поэт ещё не прочитанный. Визионер и пророк. Он предсказал свою смерть с подробностями вплоть до осенней травы.

<...> Когда в 1916 г. я как-то выразила сожаление по поводу нашего в общем несостоявшегося брака, он сказал: «Нет — я не жалею. Ты научила меня верить в Бога и любить Россию».

Валерий Брюсов. Из предисловия к сборнику «Urbi et Orbi» (1903)

Книга стихов должна быть не случайным сборником разнородных стихотворений, а именно книгой, замкнутым целым, объединённым единой мыслью. Как роман, как трактат, книга стихов раскрывает своё содержание последовательно от первой страницы к последней.

Стихотворение, выхваченное из общей связи, теряет столько же, как отдельная страница из связанного рассуждения. Отделы в книге стихов — не более как главы, поясняющие одна другую, которые нельзя переставлять произвольно.